The color of infinity inside an empty glass

📝 Оригинальный текст записи

Много лет назад я стал участником движения «Pitbull Odessa». Его корни из Киева, где молодые ребята помогали полиции ловить пьяных водителей по статье 130. Было это зимой, в лютые морозы, когда снег лежал по колено и город будто вымер.
В один из таких вечеров, в пятницу, собралась наша команда. Мы познакомились с дежурными командирами, обменялись контактами, начали делиться по экипажам. И тут подъехала тёмно-синяя Honda Civic. Из неё вышла девушка - спокойная, решительная.
Я рассчитывал, что снова буду с прежней командой, но мои ребята, будто сговорившись, сделали коридор- и когда она спросила, с кем может поехать, все дружно показали на меня.
Я не возражал, хотя чувствовал - эта ночь будет другой.
Обычно, когда видели, что кто-то выходит пъяным и садится за руль пьяным, мы следили, а потом — приследовали. Это действительно были погони: скорость, риск, до тех пор, пока копы не останавливали нарушителей. Мы дежурили у клубов и ресторанов, пока кто-то веселился, мы грелись в машинах, пили чай, болтали.
Ночь была леденящая, но злачные места всё равно ломились от посетителей. Первые «клиенты» появились быстро: группа девушек в мини и на каблуках скользила к своему Range Rover, как жирафы по льду. С трудом влезли в салон — и поехали. Мы за ними. На хвост сел ещё какой-то BMW, и стало уже слишком остро. Погоню пришлось прекратить. Полицейские их настигли, но, как часто бывало, всё кончилось селфи, танцами у машины, даже импровизированным стриптизом. Ни протокола, ни проверки.
После нескольких таких выездов стало тихо. Мы замёрзли до невозможности. Наша точка — Lounge Café Fanconi, центр города. У других экипажей ночь выдалась богаче на события, а у нас всё спокойно.
Ближе к трём я предложил зайти внутрь, выпить чаю и разъехаться по домам.
И там, за горячей чашкой, открылась история той девушки.
Она была старше меня на три года. Сыну — всего немного. Разведена. Минут через пятнадцать я уже знал, как всё произошло.
Три года назад она была замужем за красивым брюнетом, гонщиком, с длинными волосами. Свадьба — как из фильма. Платье она сшила сама — у неё был маленький швейный цех. Ребёнок был желанным.
Пока она лежала в роддоме, муж попал в аварию, рука акселиратора заклинила, в итоге, забор, кома. Несколько дней между жизнью и смертью. Всё тело в ссадинах, но кости целы. Чудом выжил. Когда она впервые пришла к нему после родов, он спросил:
— Кто вы?
Амнезия. Он не помнил никого — ни её, ни родителей, ни друзей. Когда вернулся домой, всё стало чужим: вкус еды, запахи, вещи. Он не верил, что женат, что у него сын. В итоге — новая жизнь, новая семья, новая работа. И, по её словам, он был счастлив.
Я не допил чай. Казалось, я утонул в этой истории, где-то на дне своей чашки.
Она осталась одна с малышом, по ночам гоняла по городу в поисках справедливости — я так и не понял, зачем. Наверное, просто не могла иначе.
Мы разъехались. Кто-то поймал нарушителей, кто-то — просто провёл ещё одну ночь нашего городского дозора.
Таких рейдов было очень много, и с ними связано множество историй, по задержанию политиков, грабителей, но это все не так запомнилсоь как этот сюжет кинофильма.
Позже всё развалилось — амбиции, власть, внутренние споры. Те, кто хотел очищать город, вдруг решили, что важнее — руководить им.
Тогда мы верили, что спасаем город. А теперь просто стараемся не потерять себя.
Эта история — из далёкого, мирного прошлого.
Скоро я вернусь в Украину, и, честно говоря, меня разрывает изнутри: я знаю, какой может быть жизнь — и какой она будет там.
Есть вещи, где нужно быть лично.
Где твоё присутствие — не выбор, а необходимость, и сейчас жизненноважно.
Я давно не читаю новости. Я просто знаю: война продолжается.
А всё остальное — второстепенно.

Note translated in assistance with AI.

Many years ago, I became part of a movement called Pitbull Odessa.
Its roots came from Kyiv, where young guys helped the police catch drunk drivers under Article 130. It was winter, bitterly cold, snow up to the knees, the city almost deserted.
One of those nights — a Friday — our team gathered again. We met with the duty officers, exchanged contacts, divided into crews. Then a dark blue Honda Civic pulled up.
A girl stepped out — calm, confident, determined.
I expected to team up with my usual crew, but the guys, as if conspiring, formed a corridor — and when she asked who she could join, they all pointed at me. I didn’t object, though I somehow knew this night would be different.
Usually, when someone left a bar drunk and got behind the wheel, we watched, then followed.
It was real pursuit — speed, danger — until the cops intercepted the offender. We’d stay parked near clubs and restaurants, keeping watch while others partied. In our cars, we drank tea, talked, kept warm.
The night was freezing, but the city’s hot spots were full as ever. Our first “clients” appeared quickly: a group of girls in miniskirts and heels slid toward their Range Rover like giraffes on ice. They somehow climbed inside — and drove off. We followed. Another BMW joined in behind them, and it got too risky. We had to stop. The police caught up eventually, but, as often happened, it ended with selfies, dancing near the car, even an improvised strip show.
No reports, no checks.
After a few of those runs, it went quiet. We were frozen to the bone.
Our post was Lounge Café Fanconi, downtown. Other teams had more luck that night; ours — peaceful silence.
Around three in the morning, I suggested we go inside, have some tea, and call it a night.
And there, over a hot cup, her story unfolded. She was three years older than me. Her son — just a little boy. Divorced. Within fifteen minutes, I knew it all.
Three years earlier she’d been married to a handsome dark-haired racer, long hair, film-like wedding. She had sewn her own dress — she had a small sewing workshop. The child was wanted, loved.
While she was in the maternity ward, her husband crashed — the accelerator got stuck, a fence, a coma. Days between life and death. His body covered in bruises, but bones intact. A miracle.
When she came to see him after giving birth, he looked at her and asked:
— Who are you?
Amnesia. He remembered no one — not her, not family, not friends. When he came home, everything felt foreign: the taste of food, the smells, the things. He didn’t believe he was married, didn’t believe he had a son. Eventually — a new life, new job, new family.
And, she said, he was happy.
I didn’t finish my tea. It felt like I drowned somewhere deep at the bottom of that cup.
She was left alone, with her child, roaming the city at night, chasing justice — though I never fully understood why. Maybe she just couldn’t live any other way. We parted ways.
Some caught violators, others simply lived through another night of our city watch.
There were many such nights — with politicians, robbers, chaos — but none stayed with me like this one. This one was a movie plot.
Later, everything fell apart — ambition, control, ego. Those who wanted to clean the city suddenly wanted to rule it. Back then, we believed we were saving the city. Now we just try not to lose ourselves.
This story comes from a distant, peaceful past. Soon, I’ll return to Ukraine — and honestly, I’m torn apart. I know what life can be — and what it will be there.
Some things you must do yourself. Sometimes your presence isn’t a choice — it’s a necessity.
And right now, that necessity is life itself.
I don’t read the news anymore.
I just know the war goes on.
And everything else… is secondary.